Еще раз о Ближнем Востоке (часть 3) - Иордания
23.08.2011 19:16 | 
Часть 3. У нас, в Иордании…
В Иорданию действительно въезжаешь, как домой. Теперь все здесь кажется родным. И климат теплее, и атмосфера. И, что еще сразу заметила, сравнивая эти страны – в Израиле, когда въезжали на его территорию из Иордании, даже не выходя из автобуса, уже чувствуется другая обстановка, другая энергетика. Если в Иордании это спокойствие и безмятежность, то в Израиле ощущается какая-то тревога, причины которой не можешь объяснить.
То ли дело в предчувствии очередной войны, то ли вообще дело в постоянных войнах, ведущихся в этой стране и потому создающих здесь определенную специфическую атмосферу, то ли тот факт, что территория Израиля – завоевана или отвоевана (не знаю, как правильнее назвать), а это всегда связано с насильственными действиями, что уже само по себе влияет на энергетику страны. В любом случае, неспокойная атмосфера витает в воздухе, и это ощущается сразу.
А мы сейчас едем в отель Амман Вест, где уже останавливались в начале тура. Назавтра по плану у нас – Петра.
Для справки. Прекрасных и удивительных мест на Ближнем Востоке полно, но Петра, безусловно, явление самое уникальное. Название города – греческое, означает «камень», «скала». Находится на расстоянии около 225 км от Аммана, на высоте более 900 метров над уровнем моря, в долине, на дне глубокого каньона, скалы которого сложены нубийскими песчаниками. Прямо в этих скалах и высечен город, по праву названный одним из новых Семи Чудес Света в 2007 году.
Примерно с XIII по VI век до н. э. – это столица Эдома; начиная с 580 года до н. э. на смену эдомитам, ушедшим на запад в поисках плодородных земель, сюда пришли набатеи, основавшие Набатейское царство и правящую династию Набаттинов. Будучи искусными зодчими, они создали из камня более 800 памятников, сохранившихся до сих пор. Набатейское население каменного города контролировало караванные пути из Китая и Индии в страны Средиземноморья, взимая с торговцев хорошую мзду.
Спрятанный глубоко в горах и труднодоступный, в стратегическом плане город был очень удобно расположен, поэтому потенциальным завоевателям было нелегко до него добраться – к городу вел лишь один узкий извилистый проход между отвесными скалами. Поэтому даже небольшой группе воинов вполне удавалось отразить нападение большой вражеской армии.
Город между тем процветал, владения государства простирались до самого Дамаска, а слава о богатстве, могуществе и непобедимости набатеев достигла Рима. Три раза римляне штурмовали Петру и столько же раз терпели поражение. Но упорные римляне не сдались и пустились на хитрость: перекрыли водопровод, и жители каменного города остались без воды. Так Рим покорил Петру, которая с начала II века стала римской провинцией.
Разумеется, каждый народ, пребывающий в этом городе, оставлял в его архитектуре свои следы. Так же и римляне, высекая здесь из камня свои дворцы, термы, храмы, улучшили и без того прекрасный облик города, который обрел еще бóльшую славу, благодаря своей необыкновенной красоте.
Но после захвата римлянами процветала Петра сравнительно недолго. Росли и развивались другие города, более удобные для торговых караванов, и Петра потеряла своесвое значение. Приходили другие народы и уходили, не задержи-ваясь в нем надолго. Лишь местные бедуины населяли его пещеры, храмы, дворцы. Так город оказался заброшенным на долгие столетия. И только в 1812 году, благодаря швейцарскому исследователю Иоганну Людвигу Буркхарду, Петра была открыта вновь.
На следующее утро мы покинули Амман Вест и поехали в Петру. Ехали мы около трех часов, к полудню прибыли в поселок Вади Мусса (Долина Моисея), с которого и начинается путь в Петру. Здесь, по преданию, Моисей, ведя свой народ в Землю Обетованную, ударил посохом по скале, из которой забил источник. Источник этот и по сию пору течет из камня, находящегося в небольшом крытом помещении под белым куполом, в чем мы имели возможность лично убедиться, а также до этого камня дотронуться, омыть руки и лицо, а некоторые желающие даже набрали в бутылку чудодейственной воды.
Потом, перед тем как направиться непосредственно в Петру, мы по очереди фотографировались на фоне двух больших портретов иорданских королей, Хусейна и Абдаллы. Портреты и отца, и сына, а чаще всего оба портрета вместе (как у нас в свое время Ленина и Сталина) можно увидеть в любом уголке Иордании: в аэропорту, в гостиницах, в магазинах, на рекламных щитах вдоль дороги. Хотя страной сейчас правит Абдалла, его отец Хусейн по-прежнему пользуется большой и искренней народной симпатией: население Иордании помнит его многочисленные заслуги перед страной.
И вот мы идем по открытому пространству, напоминающему одновременно и пустыню, и степь; вдали видны скалы золотисто-розового цвета (такими они выглядят в полуденном свете солнца), под ногами – песчаная пыль. И синее небо над головой…
До самого города Петры еще довольно далеко, но по пути уже есть на что посмотреть – высеченные из камня обелиски, алтари, гробницы; прорубленные в скалах темные окошки-ниши. Мы направляемся по вымощенной дороге к ущелью Сик, которое и является входом в каменный город.
Пока идем в сторону ущелья, местные таксисты постоянно предлагают свои услуги. А выбор транспорта здесь разнообразен – хочешь в коляску садись, запряженную лошадью, поедешь, как король, хочешь – на верблюда, а можешь на ослике прокатиться, тоже неплохой вид транспорта, маневренный. А кому «стремно» на ослике, к вашим услугам – арабский скакун. Ну, может он и не арабский скакун, я в породах лошадей не разбираюсь, определенно могу сказать только, что это лошадь, а не ишак.
Но, на мой взгляд, куда приятнее здесь гулять пешком. И погода прекрасная – не жарко и не холодно, и посмотреть есть на что, а для этого всегда можно или замедлить ход или вовсе остановиться и подойти ближе, чтобы получше разглядеть какой-нибудь каменный набатейский столб или римский обелиск. И усталости совсем не чувствуешь. Вот только обувь нужна поудобнее, лучше всего кроссовки: и идти легче, и песок в обувь не попадает, а не то, что я – в босоножках выпендрилась!
Минуя плотину, проложенную через отводной канал и выстроенную во избежание затопления города, Мажд рассказывает, что здесь недавно во время наводнения, вызванного ранним снегом, погибла группа туристов. Туристы были, в основном, глубоко пожилого возраста, и Мажд удивляется, какой смысл в таком возрасте путешествовать, и зачем вообще престарелые туристы приезжают сюда умирать. Но ему возразили тем, что, для того, чтобы это понять, надо самому дожить до таких лет.
Наконец мы подходим к каньону. Когда-то в доисторические времена здесь протекала река, и мы теперь идем по пересохшему руслу. Над нами нависают отвесные скалы, ущелье узкое, из-за этого здесь полумрак. Ощущение необычное: и жутковато, и интересно. А из-за разреженного воздуха снимки получаются несколько искаженными. Мимо нас проезжают двуколки-такси; несмотря на узкий проход, «таксисты» не считают нужным снижать скорость. Когда в очередной раз, грохоча колесами по древней брусчатой мостовой, чуть ли не на нас понеслась коляска, Мажд, едва увернувшись, закричал по-русски вознице: «Куда ж ты гонишь?!», не успев сразу «перестроиться» на свой родной язык. Но «таксист» все понял по интонации и ухмыльнулся, как бы извиняясь.
По пути к нашей группе присоединяется пара, то есть они просто идут, взявшись за руки, не обгоняя, но и не отставая от нашей группы, и попутно слушают, что рассказывает Мажд – это молодой человек, по виду типичный иорданец, и девушка с круглым крестьянским лицом, в которой без труда угадывается наша соотечественница. Одета она скромно, наверно, в соответствии с местными обычаями – длинная белая рубашка с брюками, а на голове, как и положено, платок. Выяснилось, что это супружеская пара, оба врачи, в России учились вместе и сейчас живут в Иордании. Мне и до этого доводилось встречать здесь, в Иордании, наших бывших россиянок, которые приняли иорданское гражданство, попав сюда путем замужества. Выглядят они вполне довольными жизнью.
Высота ущелья более ста метров, на стенах его – следы древних алтарей, барельефов. Цвет скал постоянно меняется на глазах – со светло-коричневого на охряной, с цвета охры на золотистый, с золотистого на красновато-розовый, переливаясь при этом всевозможными оттенками, и так далее, без конца. И вот Мажд нас начинает готовить, судя по всему, к какому-то необыкновенному зрелищу, предупреждая: «Сейчас вы такое увидите!». Мы послушно идем за ним, и вот перед нами действительно открывается нечто, вот такое вот чудо из чудес.
Восхищенные этой красотой, подходим ближе, каждый фотографирует, снимает на видео, сам снимается на фоне этого великолепия. Называется это сооружение Аль Хазне, что означает казна, сокровищница, так как считалось, что здесь зарыты сокровища египетских фараонов. Но к Египту этот дворец не имеет никакого отношения, и сокровищ там так и не нашли. Да и зачем здесь искать какие-то сокровища, если сам по себе дворец многих сокровищ стоит? Высотой более 40 метров и в 30 метров шириной, вырубленный в цельной скале, он представляет собой величественное, завораживающее зрелище.
Единственно, о чем жалею, что не увидели мы его в те часы, когда солнечные лучи освещают это место, и дворец окрашивается необыкновенно красивым розовым цветом, как было в фильме про Индиану Джонса, съемки которого проходили в Петре. Но все равно впечатлений хватает. Происхождение дворца неясно, возможно он был построен как усыпальница одного из набатейских царей, и есть еще гипотеза, что именно внутри его находится пещера, где некогда укрылся Лот с дочерьми.
Пещера действительно есть, можно заглянуть и увидеть, а больше ничего там и нет, вся красота и великолепие только снаружи. И, в основном, все здания Петры построены по такому принципу: прекрасные снаружи и ничего не представляющие собой внутри. Но, может быть, как раз, так и нужно было древним жителям Петры, мы же не знаем, для какой цели они строились, эти величественные сооружения, а они, и эдомиты, и набатеи, да и римляне, знали, что делали.
Насмотревшись на дворец, следуем дальше. Минуя ущелье, наконец, выходим на открытое пространство. Колонны, барельефы, стены дворцов, освещенные солнцем, вымощенная каменными плитами дорога – все это остатки былого великолепия «каменной жемчужины», но и сейчас, даже полуразрушенный, этот город никого не оставляет равнодушным. Да, набатейцы были искусными зодчими, если создали столь уникальные по архитектуре сооружения – термы, бассейны, площади, храмы, гробницы.
Кое-что построили и римляне: это триумфальные арки, сооружения с колоннами, другие постройки. А вот ступенчатый театр на три тысячи мест, который ошибочно принимают за римский, построен набатеями. Природа тоже здесь не хуже людей постаралась – и камень-слон, и камень-череп на снимках – это все природные образования, нерукотворные.
Населяют Петру бедуины. Они проживают в древних набатейских пещерах, зарабатывая на жизнь торговлей многочисленными сувенирами и уже описанными выше транспортными услугами. Это сейчас их город, своего рода «государство в государстве», чьи старейшины имеют дипломатическую неприкосновенность, а товары и услуги не облагаются налогом. Впрочем, кроме бедуинов здесь можно увидеть еще кое-какую народность, представителей которой, несмотря на восточное одеяние, не перепутаешь ни с кем: их почерневшие от загара лица – откровенно цыганские.
Проходя мимо места скопления торговых лотков с навесами, Мадж на этот раз просит «обратить внимание на эту красавицу» и подводит нас к одной из сувенирных лавочек, где торгует девушка-бедуинка. Девушка и правда оказалась настоящей красавицей, и потому многие из нашей группы встают в очередь, чтобы вместе с ней сфотографироваться. Я уж не стала – не захотелось рядом с ней проигрывать.
Ну, раз уж пошла речь о красоте, надо заметить, среди иорданок, и бедуинок в том числе, нередко можно встретить вот таких красавиц, прекрасных как богинь – у них большие темные с мерцающим блеском глаза, точеные черты лица, матовая кожа и белоснежные зубы. Голливудские дивы, всемирно известные фотомодельки и прочие «миски» рядом с ними просто отдыхают.
Ранее Мажд нам рассказывал о женщинах Иордании. Рассказывал, как всегда, интересно, с юмором, деля их на три категории. К сожалению, я сейчас не смогу воспроизвести этот его рассказ – слишком много было и другой информации, а голова просто не в силах запомнить все. Скажу только, что я их (женщин то есть) поделила для себя по таким признакам: женщины в европейской одежде, женщины, одетые по-восточному с открытым лицом и женщины, одетые по-восточному, с лицом, закрытым чадрой.
А из того, что рассказывал наш гид об иорданках, я запомнила лишь первую категорию, наиболее эмансипированную и продвинутую, «наглых и красивых», к которым Мажд относился с явным неодобрением. Это, как я поняла, женщины обеспеченные, жены состоятельных иорданцев. Они одеваются по-европейски и вообще европеизированы: дома по хозяйству не сидят, а ходят на работу, но, как сказал Мажд, настоящей работой не занимаются, просто занимают должность, особо не напрягаясь и получая хорошую зарплату.
Работают за них другие – мужчины, и, как заметил Мажд, иной раз работодатель охотнее принял бы на эту должность мужчину, как более компетентного специалиста, но вынужден принять женщину, ибо такова современная политика в отношении прекрасного пола, в которую внесла лепту нынешняя королева Иордании Рания аль-Ясин. Эта категория иорданских женщин вообще избалована, ведут они себя свободно, даже высокомерно по отношению к мужчинам. Рожают они по одному, в лучшем случае, по два ребенка, в то время как более консервативные иорданские семьи, по обыкновению, многодетные. Эти женщины выглядят ухоженными и привлекательными, потому что у них больше времени заняться собой.
Вторая и третья категории – это женщины из более консервативных семей, а чем отличается третья категория от второй, к сожалению, сейчас не вспомню. Повторю только, что, согласно своим собственным наблюдениям, я поделила их на женщин в чадрах и без чадры. Так вот, здесь чаще всего можно встретить женщину, одетую в традиционное восточное одеяние – длинное до пят, нередко черного цвета, с длинными рукавами, с покрытой платком головой, но лицо открыто. Ну и встречаются женщины, одетые также плюс чадра. Наверно, манера одеваться зависит от степени приверженности семьи старым традициям.
Наряду с чадрами и полностью закрытыми восточными нарядами, здесь можно увидеть какую-нибудь местную девчонку в джинсах, из-под которых торчат стринги, а на голове платок, как бы по мусульманскому обычаю. Ну, тут уж ясно, что платок этот – не более чем дань моде. И вообще, как бы ни была одета иорданка, забитой и угнетенной она отнюдь не выглядит. Перед моим путешествием один мой знакомый, узнав, куда я еду, удивился: «В Иорданию собираешься? Там же, того, женщин не любят!» Ну не знаю, по моим впечатлениям, так и любят, и холят, и лелеют.
Я помню, как еще во время экскурсии в Аджлуне, когда мы всей группой выходили из замка, нам по пути встретилась семья – молодой иорданец с женой, и маленьким ребенком, и несколькими сопровождающими женщинами. Все они были одеты в традиционную восточную одежду, а молодая супруга – вся в черном, лицо ее по самые глаза закрыто чадрой. Но в ней явно угадывалась красавица, это сразу понимаешь, увидев эти большие черные глаза, слегка подведенные сурьмой. Ну не может женщина с такими глазами быть некрасивой или просто неприметной!
Явно гордый своей семьей, человек этот попросил всю нашу группу сфотографироваться вместе с его женой и ребенком. Единственным условием было не дотрагиваться до супруги. Фотокамера щелкнула, и тут ребенок заплакал – испугался щелчка. Но сфотографироваться успели. Жаль, что у меня этого снимка нет.
Ладно, я опять отвлеклась, вернемся к нашей бедуинке. Лавочка, в которой она торговала, представляла собой деревянную стенку с полочками, уставленными товаром, сама стенка находилась под навесом, снаружи пещеры, а рядом со стенкой – вход в эту пещеру. Над входом – полог, лампочка, питающаяся от генератора, висит. Это и есть бедуинское жилище.
Как в этой лавке, так и в других сувенирных лавках Петры продаются украшения самого разнообразного вида, от коралловых бус до красивых серебряных украшений, поддельные «древние» набатейские монеты, миниатюрные копии архитектурных достопримечательностей Петры, вытесанные из той же скальной породы, и вырезанные из камня фигурки зверей. Пользуется спросом такой сувенир, как маленькая бутылочка с песком Петры: из песка различного цвета сделана картинка с видом пустынного пейзажа и верблюда на переднем плане, а за дополнительную плату в один динар можно попросить сделать этим же песком надпись из своего имени на фоне этой картинки.
Надпись вводится через узенькую, как проволоку, трубочку, через которую и сыпется этот песочек тоненькой струйкой, выводя надпись. Здесь же, в какой-нибудь лавочке под навесом, можно посидеть, попить чай с мятой. Сувениры продают и местные дети, причем часто очень маленькие, как, например, одна девчушка лет пяти, у которой я купила набор открыток с видами достопримечательностей Петры.
И так вот мы с удовольствием прогуливались, разглядывали храмы и гробницы, покупали по пути безделушки, фотографировали, встречая по пути кучу народа из разных частей света, включая и своих соотечественников. Завидел группу итальянских туристов, Мажд и тут не удержался от «прикола»: «Signores, signores, - громко сказал он, обращаясь к нам, - passi di qui!». Итальянцы удивленно завертели головами, пытаясь увидеть своих земляков.
Когда догуляли до конца главной улицы, время уже перевалило далеко за полдень, приближался вечер. И вот тут Мажд предложил нам дальше обследовать город самостоятельно, без него. Посетовал на то, что, поскольку в Петре темнеет в пять часов, мы уже не успеем посетить напоследок некий храм, внутри которого есть на что поглядеть. Зато можем еще подняться наверх и посмотреть на другой какой-то храм. С этими словами наш гид попрощался и уехал на одном из местных «такси», а мы остались.
Не успела я оглянуться, как в считанные доли секунды наша группа расползлась, разбежалась в разные стороны, а я оказалась совершенно одна. Ой, мамочки! Страшновато! Хотя, если спокойно, логически порассуждать, ничего тут страшного нет. Дорогу обратно я знаю, номер автобуса я запомнила (наш гид об этом позаботился). Сейчас просто поворачиваюсь на 180 градусов и спокойненько топаю в обратном направлении. Все просто и ясно! Чего испугалась, не понятно!
Пожалуй, можно и к храму подняться, вон ступеньки к нему ведут. И я стала было подниматься наверх, но до храма так и не дошла. Навстречу шли местные бедуины, каждый из них сообщал, что, дескать, там, наверху, церковь. Не знаю, что за церковь они имеют в виду, может византийскую? В общем, я поднялась по лестнице и увидела некое строение, похожее на жертвенник. Чуть поодаль – что-то вроде помещения с дверным проемом и решетчатой калиткой. Калитка, разумеется, сделана уже в наше время. А если пройти через калитку, выйдешь вот на эту площадку с остатками колонн. Наверно, это гробница. Ладно, пойду-ка я лучше обратно, а то еще, чего доброго, стемнеет.
И, неспешным, прогулочным шагом, я пошла по улице древнего города, любуясь его красотой и впитывая его необыкновенную энергетику. Я даже почти что ощущала себя местной жительницей, таким уютным мне казался город. И я теперь знаю точно, что сюда вернусь обязательно, но приезжать надо не на несколько часов, как в нашем случае, а на несколько дней (ну хотя бы на два дня с ночевкой), чтобы внимательно все осмотреть, ведь в городе около 800 памятников архитектуры – это на три квадратных километра. И, конечно, хорошо бы увидеть дворец Аль-Хазне в лучах восходящего и заходящего солнца, как говорит Мажд, это «нереально красиво».
Мимо проезжают на конях бедуины, громко распевая песни. А вот проскакала верхом молодая туристка, ведь я уже упоминала выше, что для тех, кто желает проехаться на арабском скакуне, может вполне это осуществить. Ничего проехалась, красиво. А для тех, кто не имеет навыков верховой езды, а покататься хочется – то вот и наглядная иллюстрация: мимо проехали вдвоем на одной лошади всадник-бедуин, держащий поводья, а впереди него подпрыгивал, стукаясь задом о седло, толстый дяденька-турист. Нет, пожалуй, этому дяденьке лучше бы подошел ослик.
А я, так и не воспользовавшись местным транспортом, прогуливалась по улице, по пути останавливаясь, чтобы сделать очередное фото (как, например, этого дерева, проросшего сквозь камень) или у лотков, чтобы купить очередную безделушку, вроде вырезанной из камня черепашки. Пацан лет десяти-одиннадцати, у которого я ее купила, сказал, что, если опустить эту черепашку в емкость с водой, она меняет цвет. А еще спросил, русская я или полька. Вот ведь какие физиономисты хорошие, ну никак от них не замаскируешься! Впрочем, я особо и не маскировалась.
А с черепашкой эксперимент я провела уже дома: опустила ее в банку с водой, и каменная фигурка приобрела зеленоватый оттенок. Или может, потому что банка была зеленоватая? А вот что действительно поменяло цвет, так это мои белые носки, которые на мне были надеты, когда я гуляла по Петре. Прошло уже полгода со дня моего путешествия, а носки после многих стирок по-прежнему имеют розоватый оттенок, цвет розового песка Петры. И никакая тетя Ася со своим отбеливателем тут не поможет!
Уезжали из Петры уже с последними туристами, некоторые из наших так разгулялись, что даже успели подняться к монастырю и даже заходили в храм, про который Мажд предупреждал, что из-за ранних сумерек и нехватки времени в него заглядывать не стоит. Я знаю точно, что обязательно вернусь в каменную жемчужину Петру и постараюсь, чтобы в следующем моем путешествии у меня было больше времени, чтобы осмотреть ее уникальные памятники. А тем, кто здесь не бывал, я бы очень рекомендовала посетить «Восьмое чудо света», ведь говорить об этом прекрасном и удивительном месте можно бесконечно, но это ничто по сравнению с тем, что можешь увидеть своими глазами, и не только увидеть, но и ощутить, потрогать, впитать необыкновенную красоту этого города…
К ужину прибыли в Акабу, заселились в отель Корал Бэй.
Отель Сoral Bay 3*. Расположен в 18 км от Акабы и в 342 км от Аммана. Представляет собой трехэтажное здание, количество номеров – 69. В номере расположены – ванная/душ, туалет, туалетные принадлежности, умывальник, фен, балкон, кондиционер, мини-бар, сейф, телефон, телевизор. Номер снабжен спутниковым телевидением.
Услуги в отеле: бизнес-центр, Интернет, конференц-зал, прачечная, продажа сувениров. Развлечения: 3 открытых бассейна, виндсерфинг, водный велосипед, водный мотоцикл, ныряние с маской, яхт-клуб. Пляж собственный, песчано-коралловый, услуги на пляже – зонтики, лежаки, матрасы, полотенца. Питание: бар, закусочная, кафе, ресторан.
От себя могу добавить только то, что из всех гостиниц, в каких мы останавливались, эта мне понравилась больше всего: и номер, и обслуживание, и питание – все меня устраивало. Номер, где проживала я, находился на втором этаже, и вход в него был со стороны террасы. Терраса увита зеленью, яркие цветы азалии.
Но об этом позже. Сейчас, после первой ночевки в отеле, нам предстояла по плану поездка в Вади Рам. А перед ней Мажд завез нас пообедать в один ресторанчик на набережной, называется, насколько я помню, Al Mabrouk Beach, сказав, что жить у моря и не попробовать, что такое пища из морепродуктов, ну … сами понимаете! Блюда нам очень понравились, и диковинный суп с какими-то ракушками, и рыба дорадо, все свежайшее, щедро сдобренное пряностями, в общем равнодушными мы не остались.
А потом мы поехали в пустыню Вади Рам.
Для справки. Пустыня Вади Рам, еще одно чудо Иордании. Расположена на юге страны, в долине, окруженной скалами гранитной и песчаниковой породы, достигающими кое-где 1750 метров в высоту. Площадь ее охватывает 720 квадратных километров. По предположению геологов, долина возникла в результате большого разлома поверхности земли, во время которого огромные куски гранита и известняка отламывались от Афро-Арабской горной гряды. А археологические находки свидетельствуют о том, что Вади Рам была заселена с давних, доисторических времен, с VI по VIII века до нашей веры. Сейчас по всей территории Вади Рам разбросаны многочисленные кочевые лагеря, в которые проживают хозяева пустыни, бедуины.
Мы доехали на автобусе до Визит Центра, расположенного у въезда в парк Вади Рам, где мы должны были пересесть на джипы. Здесь Мажд показал нам гору Лоренса Аравийского (на фото), названную в честь британского военного деятеля, прославившегося своим успешным посредничеством между британскими войсками и арабскими племенами, восставшими против турецкого владычества в 1916 году. Конечно, это неофициальное название горы, не топографическое, а что-то аналогичное утесу Стеньки Разина на Волге, о котором песню сложили.
Так и на эту гору, по преданию, взбирался некогда Лоренс Аравийский и тоже чего-то там себе думал. Позже, по возвращении, прочитала в Интернете, что у горы есть и другое название – Семь Столпов Мудрости, которое послужило заголовком для книги-мемуаров все того же Лоренса. А гора и вправду похожа на несколько каменных столбов (или столпов?), приткнувшихся друг к другу.
Мы расселись в кузова джипов по нескольку человек и поехали с ветерком, вначале по шоссе, потом по пустыне, наперегонки, то вырываясь вперед, то отставая. Едем по песку, в ушах ветер свистит, на ходу успеваю фотографировать. Честно говоря, раньше, до этой поездки, при слове «пустыня» я сразу представляла палящее солнце, белый от зноя песок и бесконечные барханы, уходящие за горизонт. Но такая картина, наверно, присуща Сахаре или каким-нибудь Каракумам. Здесь же совсем другое.
Во-первых, никакого зноя, может быть, потому что мы приехали в удачное для нас время, или здесь всегда такая замечательная погода – ни жарко, ни холодно, не знаю. Во-вторых, песок, конечно, есть, но не такой глубокий и совсем без барханов, и горы – наверно, главная достопримечательность этого места, над которыми нещадно потрудились ветер, вода и время. Похоже, это была мощная толща осадочных пород, которых геологические катаклизмы превратили вот в такие чудеса природы.
Сделали остановку, где Мажд предложил взобраться на одну гору, чтобы с нее посмотреть, как выглядит долина сверху и сделать снимки. И мы кинулись штурмовать вершину с таким азартом, с каким альпинисты, наверно, штурмуют Эверест. Я, помню, поднялась в числе первых и была страшно довольна этим. Постояли, пофотографировали, а обратно, вниз, сбегали по песку вприпрыжку – спускаться-то куда легче, чем подниматься! Впору на ледянку сесть и скатиться, да, боюсь, на песке не очень-то раскатаешься.
Следующая остановка была у наскальных рисунков, сделанных в IV века до нашей эры – вот и подтверждение тому, что пустыня Вади Рам была заселена еще в те незапамятные времена. Здесь же бедуины с верблюдами – можно заплатить один динар и сфотографироваться верхом на верблюде. Но желающих оказалось немного – вместе с верблюдами был маленький верблюжонок, и верблюдица в страхе за свое чадо разревелась, раскричалась: еще бы, набежала толпа незнамо кого, того и гляди, ребенка обидят! В общем, пожалели мы верблюдов, поспешили прочь от того места, чтобы больше их не пугать.
Потом мы опять сели в джипы и немного проехались до бедуинского лагеря. Там стоят несколько палаток, но палатки вполне цивильные, с генератором. Рядом скалы с вытесанными на них портретами трех деятелей освободительного движения против турецкого господства – разумеется, самого Лоренса Аравийского, короля Абдуллы Первого и еще одного шейха, не помню, как его зовут. В палатке нас угостили очень вкусным чаем с шалфеем. Попили чай бесплатно, но за это надо что-нибудь купить у бедуинов: здесь же, в палатке – лотки с товаром.
Можно купить и чай, который нам так понравился, и прочую мелочевку. Спросом пользуется деталь женского восточного наряда – кусок ткани, закрывающий лицо, с узкой прорезью для глаз. Я приобрела женский бедуинский платок ручной работы с бисером. Некоторые наши женщины купили сурьму – здесь ею многие подводят глаза, в том числе и мужчины. Говорят, сурьма предохраняет глаза от пыли.
Посидели немного в палатке. Пользуясь случаем, прочли собственноручно сочиненное стихотворение, целую оду признательности, посвященную Мажду и воспевающую его профессиональные заслуги, как гида, и личные человеческие качества, и подарили ему полосатую георгиевскую ленточку, предварительно объяснив ее предназначение. Мажд, похоже, не привыкший к подобному славословию, чувствовал себя несколько неловко. «Вы молодцы, что победили немцев!» - только и сказал он. Но надо отдать нашим должное – похвалы были вполне искренними.
Тем временем незаметно стемнело, и мы поехали в бедуинское становище, где нам предстояло поужинать блюдами традиционной бедуинской кухни. Приехали в место, где стояло несколько шатров, рядом с шатрами – довольно большая круглая площадка, окруженная скамьями, стоящими кругом, в середине – костровище. Вошли в один из шатров, там тоже скамьи, возле них длинные низкие столики, на полу и на стенах ковры. Пока готовится ужин – плов с бараниной, нам предложили напитки.
Стали заказывать, кто чай, кто спиртное – на любой вкус. В роли официантов нам прислуживают парни, одетые в восточную одежду – белые рубашки навыпуск, перехваченные ремнями, белые же штаны, на головах платки. Выяснилось, что это сирийцы, и одежда на них национальная сирийская. Один из наших туристов, заказавший вино, стал произносить тост, цитируя Омара Хайяма. Мажд тут же кинулся записывать это на свой телефон.
У него на телефоне много чего интересного было записано: и высказывания Ширвиндта, который некогда был здесь в составе съемочной группы, делавшей фильм об Иордании («Прикольный парень, у него все русские просили автограф»), и разбойное нападение на одну туристическую группу людей, занимающихся сетевым бизнесом, и много чего другого. Нападение это, правда, было ненастоящим, они сами его себе заказали, чтобы испытать острые ощущения, благо – деньги есть, чтобы получить такой адреналин. И вот теперь – Омар Хайям. «А откуда вы Омара Хайяма знаете?» - спросил Мажд. Здрасьте, приехали!
Через некоторое время подоспел ужин, и, под наши аплодисменты, почти в торжественной обстановке запеченная баранина была извлечена из песка, где до этого запекалась в течение пяти часов. После того, как мы поели настоящий бедуинский плов (который, кстати, не слишком отличается от того, к которому я привыкла дома), мы еще немного посидели. В это время на круглой площадке разожгли костер, и мы вокруг него расселись, как пионеры на день открытия или закрытия лагеря. И вот тут началось самое интересное: заиграла восточная музыка, такая зажигательная, что ноги сами норовили пуститься в пляс. А те сирийцы, что угощали нас напитками, начали свой танец.
Сам танец по себе незамысловатый, его танцуют, держась за руки, как в хороводе, а по движениям напоминает сиртаки. Но такая была замечательная музыка, и так здорово они его танцевали, что нельзя было оторваться, глядя на них. Я даже сама невольно стала на месте пританцовывать. Потом, спохватившись, начала было снимать на видеокамеру, но доснять мне не дали – двое из танцующих, выйдя из хоровода, стали подходить к сидящим женщинам-туристкам (там, кроме нашей группы, было много туристов из других стран) и пытаться вовлечь их в хоровод. Но тетки отрицательно мотали головами. Тогда сирийцы подошли ко мне, а я уж отказываться не стала (когда еще меня сразу два кавалера танцевать пригласят?) – таким образом, «оператора взяли».
Хотя движения танца просты, я еще некоторое время путалась в ногах, зато потом, когда освоилась, отплясывала так, как будто всю жизнь только и занималась, что бедуинскими танцами у костра. А сирийцы, тем временем, подключали к танцу все новых и новых людей, и, в итоге, в нашем интернациональном хороводе кто только не танцевал. Справа от меня никак не мог попасть в такт японский мальчик, а слева с таким же успехом пытался постичь незамысловатые па другой мальчик, литовский. Зато мои хореографические успехи наши потом отметили: «Молодец, Лена, танцевать научилась!»
А еще была бедуинская свадьба. То есть, двое человек из нашей группы, мужчина и женщина захотели поучаствовать в бедуинском свадебном обряде. Но эта пара, правда, была не настоящая, а «половинки» от двух других супружеских пар составили «чету молодоженов», так что и свадьба поэтому была «понарошку». Зато мы, благодаря им, посмотрели, как проводится свадебный обряд у бедуинов, а «молодожены» еще и поучаствовали в нем. Мажд и несколько человек из нашей группы тоже принимали в этом активное участие – «плясали на свадьбе».
Конечно, и нам, зрителям, интересно было понаблюдать, а уж про впечатления непосредственных участников и говорить нечего – короче, всем все понравилось! А я вот думаю, что для настоящих молодоженов в свадебном путешествии, для супружеских пар, справляющих годовщину, ну и, наверно, для влюбленных пар принять участие в таком обряде могло бы стать романтичным, памятным событием. Надо бы как-нибудь это взять на заметку!
Потом еще потанцевали, была короткая импровизированная «дискотека в восточном духе», а когда, наконец, все закончилось и погасили свет, мы увидели над головами ясное ночное небо с мерцающими звездами …
Уезжали отсюда с каким-то необыкновенным, теплым чувством. Кто-то еще пошутил: «Надо же, повеселились, а при этом не напились и морды друг другу не набили!» Умеем, значит, когда хотим.
Кстати, в этом месте многие группы остаются еще и на ночевку, но это представители других стран, россияне почему-то ночевать здесь не любят. Как заключил Мажд, «вы, русские, любите комфорт». А я осмелюсь предположить, что мы не остаемся здесь на ночлег не потому, что так уж любим комфорт, хотя, конечно, не без этого (как же его не любить, комфорт-то!).
Просто дискомфорта нам и на Родине хватает, а, кроме того, о ночевках в палатках мы знаем не понаслышке – все россияне, наверно, прошли через походы и пионерлагеря, ну и, конечно, ночевки на приусадебных участках, когда дом еще не доведен до ума … А еще свежи воспоминания об отключениях света, отопления, горячей (холодной) или вообще какой бы то ни было воды, «романтических» ужинах при свечах … Чур меня, чур! Лучше не буду об этом, а то сейчас меня занесет неизвестно куда! Так что отдых нам подавайте со всеми удобствами!
Впрочем, некоторые из наших туристов перед отъездом заглядывали в шатры, где предполагалась ночевка. Так там все оказалось вполне на цивилизованном уровне: в палатках кровати с чистым бельем стоят, все удобства доступны, так что ни о каком дискомфорте там, похоже, и речи нет. Вот так-то. Но почему-то все же не любим мы здесь ночевать, и все тут!
Последние два дня мы отдыхали у Красного моря. Ну, в эти дни мы все расслаблялись – отдыхали на пляже, загорали, купались.
Пляж в нашем отеле на подступах к воде весь зарос кораллами, поэтому заходить в воду можно было только с пирса. Вода в Красном море очень соленая (хотя, конечно, далеко не такой концентрации, как в Мертвом), что позволяет легко держаться на воде. И я, человек плохо плавающий, заплывала на довольно приличное расстояние от берега (во всяком случае, приличное для меня). На Черном море так далеко заплыть я бы никогда не решилась. Когда только окунаешься в воду, она вначале кажется холодной, но потом к ней быстро привыкаешь и холода не чувствуешь.
На море постоянно ветреная погода, потому хорошо загорать, лежа в шезлонге – не чувствуешь жары, и так приятно обдувает ветерок! И вот тут не стоит терять бдительность – так можно незаметно и сгореть на солнце. Желающие могут поплавать в маске и даже с аквалангом – вода в море очень прозрачная, хорошо видно дно, вот только, говорят, большого многообразия морской флоты и фауны здесь не увидишь, на Красном море со стороны Египта плавать с аквалангом гораздо интереснее.
Про наш отель я уже упомянула, добавлю только, что, несмотря на его трехзвездочный статус, я бы ему все четыре звезды дала. А однажды, придя в номер после уборки, обнаружила там вот такую красоту и, конечно, не смогла ее не запечатлеть. И только в последние дни нашего отпуска я, наконец, стала привыкать к местному времени, перестав вскакивать в семь часов утра. И, таким вот образом, однажды, разоспавшись до десяти, благополучно опоздала на завтрак. А когда я пришла в пустой зал ресторана, где уже шла уборка, персонал извинялся передо мной, будто сами были виноваты в том, что мне не достался завтрак.
Так что, эти два дня проходили в спокойном размеренном ритме – все расслаблялись и отдыхали перед отъездом на Родину: проводили время на пляже, ездили за покупками или просто погулять в Акабу (туда в определенные часы ходит рейсовый автобус). А еще у меня был краткий курс арабского языка, который мне преподал служащий отеля, благодаря которому я теперь, кроме «шукран», знаю, как по-арабски «пожалуйста», «как дела?», «добрый день!» и могу считать до десяти. Глядишь, во второй приезд и разговорную речь освою! Что еще могу добавить?
Сейчас мы на Красном море, а я, мысленно возвращаясь в то время, уже не имею необходимости рассказывать дальше об очередной экскурсии – мы уже все посмотрели, что планировали, так что лучше пока порассуждаю немного, выскажу свое отношение к стране, где мы провели эти несколько незабываемых дней. Забегая опять вперед, замечу, что, по приезде в Россию, рассказывая о посещенной мною стране, я нередко ловила себя на том, что начинала фразу так: «А вот у нас в Иордании…»
Действительно, проведя в Иордании менее двух недель, я уже считала эту страну своей родной. Да и как не считать, как не полюбить эту теплую, гостеприимную страну с ее радушным, приветливым народом? До поездки сюда я почти ничего не знала об этой стране и, кроме знаний, почерпнутых из Библии (кстати, весьма поверхностных), не имела о ней никакого представления. Сейчас же, едва в прессе появляется какая-либо заметка об Иордании, я внимательно прочитываю и сопереживаю. Когда читаю в Интернете не слишком восторженные отзывы об этой стране, искренне огорчаюсь.
Как-то раз, во время очередного переезда к месту очередной экскурсии, кто-то из наших туристов спросил у Мажда, как здесь относятся к русским. На что Мажд ответил, что, естественно, в стране, чье благосостояние во многом зиждется на туризме, любые туристы, в том числе и русские, приветствуются. Проблема разве только в том, что о России здесь практически ничего не знают. Это Мажд и другие ребята, которые учились у нас, знают, что Россия – это страна, имеющая тысячелетнюю историю христианства, создавшая свою уникальную культуру, и что мы победили фашизм, и первыми летали в космос и тыры-пыры и тому подобное.
Для любого же иорданского обывателя Россия ассоциируется только с мафией и проституций. А что удивительного, я и сама только что упомянула, что до приезда в Иорданию почти ничего о ней не знала, то есть, не больше, чем простой иорданец знает о России. Однажды, когда мы вышли из автобуса во время экскурсии, не вспомню уже, где конкретно, услышали, как кто-то из местных, завидел нас, бросил фразу: «А, русские! Мафиози!». Мажд, услышав это, вскинул вверх руку, сжатую в кулак, и проскандировал: «Россия – мафия!»
И мы гордо последовали за своим предводителем. Что ж, логично! В прежние времена нас бы коммунистами обозвали. Ну, о мафии разговор отдельный, и об этом я как-нибудь в другой раз поговорю. А что касается проституции, то чему уж тут удивляться, если какую проститутку здесь не встреть – непременно окажется русской. Да и Мажд рассказал, как однажды приятели его привели в одно место, о существовании которого до этого он и не подозревал. И там все было, к его удивлению, как и подобает в любом уважающем себя стриптиз-баре (это в мусульманской-то стране!) – барная стойка, шесты, возле которых извивались наши же прекрасные соотечественницы. Так что, не будем мы обижаться на рядовых иорданцев, все вполне естественно и логично.
И вот так мы прохлаждались два дня, а на двенадцатый день у нас был трансфер в аэропорт Аммана. Нас подняли в четыре утра, снабдили пакетами с сухим завтраком, ведь у нас не было возможности перекусить в отеле – до завтрака было еще далеко, погрузили в автобус и доставили в аэропорт. А в аэропорту нам так быстренько, оперативненько помогли пройти регистрацию и таможенный контроль, что я и глазом не успела моргнуть, как мы все оказались в накопителе, прошлись по «дьюти фри», сделали покупки, буквально пять минут еще подождали в накопителе, а потом оказались в самолете. Никогда в жизни до этого я не проходила так быстро регистрацию и посадку на самолет, до сих пор удивляюсь!
Когда наш самолет приземлился в Домодедово, я, взглянув через иллюминатор на площадку аэродрома и хмурое московское небо, невольно подумала: «Да, это тебе не Амман, белый город!» Совсем не собираясь как-то обижать столицу нашей Родины, я просто поясняю, что возвращаться из теплых субтропиков в суровый российский ноябрь всегда несколько дискомфортно. А у меня еще впереди были прогулки по Москве и по-своему интересные ее достопримечательности (но как же холодно в ней после Иордании!), девятичасовой перелет в Петропавловск и вновь адаптация к камчатскому времени. И, конечно, впечатления, которые, спустя полгода не поблекли и, по-прежнему, ярки и незабываемы…
До свидания, Иордания, благословенная земля. Теперь я вкладываю в это слово особый смысл, так мне понятный. Я сюда еще вернусь, не знаю, правда, когда, но непременно это сделаю и опять посещу полюбившиеся мне места – старый город Амман, окрестности Мертвого моря, Петру… До новых встреч!
А на этом я заканчиваю свое повествование.
Искренне Ваша, Лягушка-путешественница.
Петропавловск-Камчатский, июнь, 2009 год.
[1] Signores, passi di qui! (ит.) – Господа, проходим сюда!
Предыдущие части отзыва:
Еще раз о Ближнем Востоке (часть 1) - Иордания
Еще раз о Ближнем Востоке (часть 2) - Израиль
Читайте также